Катя вошла в мой кабинет и, как всегда, огляделась. Её взгляд задержался на диване она словно размышляла, сесть на него или выбрать стул. В итоге, она опустилась на диван, сжимая в руках сумку, как будто это был её якорь.
— Удивительное чувство, начала она.
— Иногда смотрю в зеркало и вижу там… маму.
Я кивнула, приглашая её развить мысль.
— Всё больше замечаю манеры, выражение лица, даже жесты, они её. Хотя я всю жизнь говорила себе, что никогда не стану такой, как она.
Она посмотрела на пробковую доску, избегая моего взгляда.
— И как это для вас? тихо спросила я.
Катя вздохнула, с трудом подбирая слова.
— Сложно. С одной стороны, я злюсь. Я же хотела быть другой. А с другой… В этом есть что-то болезненно знакомое.
— Знакомое?
Она кивнула.
— Её напряжённость, строгость, молчаливость… Это было нашей жизнью. Она всегда была как будто закрыта. Никогда не обнимала меня, не говорила, что любит. Только требовала: «Будь лучше, будь сильнее, не раскисай».
— И вы сейчас замечаете это в себе?
Катя кивнула, её лицо слегка дрогнуло.
— Да. Я тоже закрываюсь. Когда моей дочери грустно, я… вместо того чтобы обнять её, начинаю что-то говорить: «Соберись, ты справишься». Как будто я просто копирую её.
— И как это для вас, когда вы видите такие параллели?
Катя опустила голову.
— Больно. Я не хочу быть такой. Но, кажется, я не знаю, как быть другой.
Я откинулась на спинку дивана, поддерживая её побыть в своих чувствах. Через пару минут я предложила:
— Катя, попробуйте представить, что мама сейчас здесь, сидит рядом с вами. Вы бы хотели что-то ей сказать?
Она нахмурилась, словно оценивая это предложение, но затем кивнула.
— Да. Я бы сказала: «Мама, почему ты никогда не говорила, что любишь меня? Почему всегда была такая строгая?»
Её голос дрожал. Я дала ей время, пока слёзы не появились на её щеках.
— Как вы думаете, что бы она могла вам ответить?
Катя задумалась. Её взгляд стал теплее.
— Может, что-то вроде: «Я так умела. Меня никто не учил показывать любовь. Я хотела, чтобы ты была сильной».
— И как это звучит для вас?
Она сделала глубокий вдох.
— Это… сложно. Как будто я понимаю её, но всё равно обидно.
— Обидно, что её любовь выражалась таким образом?
— Да. Я понимаю, что она хотела, чтобы мне было легче в жизни. Но её строгость… это сделало меня жёсткой. Я иногда думаю, что даже себя не люблю.
Я наклонилась вперёд, чтобы уловить её взгляд.
— А если бы вы сейчас могли дать себе ту любовь, которую не получили от мамы? Что бы вы сделали?
Катя подняла голову, слегка удивившись.
— Дать себе любовь? Не знаю… может, обняла бы себя? Или сказала, что всё в порядке быть уязвимой?
— Хотите попробовать?
Она немного замялась, но затем обняла себя за плечи. Её глаза снова наполнились слезами.
— Я никогда так не делала… Но это… приятно.
— Что вы чувствуете?
Катя улыбнулась сквозь слёзы.
— Словно что-то потеплело внутри.
Я позволила ей побыть в этом моменте. Когда она выдохнула, я сказала:
— Катя, похоже, что вы начинаете находить способ быть собой. Даже если в вас есть что-то от мамы, это не значит, что вы не можете выбирать другой путь.
Она кивнула.
— Думаю, я готова попробовать. Для себя. И для своей дочери.
Катя ушла с улыбкой, а я подумала, как маленькая трещина в её сердце начала заполняться светом. Иногда, чтобы увидеть будущее, нужно сначала осознать отражение прошлого.
