Сегодня Катя вошла в кабинет с невыразимой тяжестью на лице. Она села напротив меня, молча скрестив руки, как будто защищаясь. В этом молчании было что-то красноречивое, словно оно само хотело быть услышанным. Я решила начать первой.
— О чём ты думаешь прямо сейчас?
Она посмотрела на меня, чуть вздохнула и сказала:
— О маме. О том, как она всегда молчала.
— Я кивнула, приглашая её продолжить.
— В детстве я всегда хотела, чтобы она что-то сказала, продолжила Катя.
— Не знаю, что именно…
Я, подбодрила, похвалила, просто объяснила, что я рядом. Но она всегда была такой… тихой. Как будто её голос был заперт где-то глубоко внутри.
— Как это было для тебя, когда мама молчала?
Катя нахмурилась, будто вспоминая давно забытое.
— Мне казалось, что я сделала что-то не так. Я всегда думала, что это из-за меня. Что я недостаточно хорошая, чтобы она хотела со мной говорить.
— И сейчас, когда ты об этом вспоминаешь, какие чувства возникают?
Она отвернулась в стену, и я заметила, как её глаза наполнились слезами.
— Это больно. И… немного пусто. Как будто в этой тишине меня не существовало.
— Не существовало, повторила я также тихо.
— Как это ощущается сейчас в теле?
Катя закрыла глаза и прижала руку к груди.
— Словно здесь… дыра. Пустота.
— Попробуй представить эту пустоту. Как она выглядит?
Катя немного помолчала, затем сказала:
— Это как серый шар. Холодный. Он где-то здесь, между мной и ней.
— Этот серый шар, он всегда был между вами?
Она задумалась.
— Да. С самого детства. Я пыталась пробиться сквозь него. Я говорила, спрашивала, даже кричала, но она просто смотрела на меня, ничего не говоря.
Я увидела, что эта тема вызывает в ней сильные эмоции, и предложила:
— Катя, давай попробуем сделать одну вещь. Закрой глаза и представь, что мама сидит перед тобой. Ты можешь представить её?
Катя кивнула, закрыла глаза.
— Да… Она сидит здесь.
— Хорошо. Как она выглядит?
— Как обычно. Серьёзная. Она держит руки на коленях и смотрит на меня, но ничего не говорит.
— А что бы ты хотела сказать ей сейчас?
Катя сделала глубокий вдох, словно собираясь с силами, и произнесла:
— Почему ты молчала? Почему никогда не говорила мне, что любишь меня?
Тишина в комнате стала почти осязаемой. Через несколько мгновений она открыла глаза, в них стояли слёзы.
— Она всё равно ничего не говорит, прошептала Катя.
— И как это для тебя?
— Это… злость. И обида. Мне хочется её встряхнуть. Хочется, чтобы она хоть раз показала, что я ей важна.
— Катя, представь, что ты говоришь ей об этой злости прямо сейчас. Что ты ей скажешь?
Её голос стал твёрже.
— Мама, мне было так больно. Ты будто никогда не видела меня. Я хотела, чтобы ты заметила, обняла, сказала, что гордишься мной.
Я дала ей время прожить этот момент, а затем спросила:
— Как она реагирует?
Катя прикрыла глаза, затем медленно ответила:
— Она всё равно молчит. Но… теперь мне кажется, что я вижу в её глазах что-то… грустное.
— Что это может быть за грусть?
— Может, она тоже не знала, как говорить. Может, её саму никто никогда не учил.
Катя вдруг глубоко вздохнула, и я заметила, как её плечи немного расслабились.
— Ты думаешь, она любила тебя, но просто не могла это выразить?
Она кивнула.
— Да. Наверное, любила. Только по-своему, через дела. Она всегда готовила мой любимый суп, всегда укрывала меня, когда я засыпала на диване.
— И как тебе сейчас думать об этом?
Катя немного улыбнулась сквозь слёзы.
— Это легче. Я понимаю, что её молчание это не обо мне. Это была её боль.
— Если ты могла оставить ей какое-то послание, что бы это было?
Катя задумалась, а потом ответила:
— Я бы сказала ей: «Ты могла быть такой, какой умела. И я прощаю тебя».
В этот момент я почувствовала, что её напряжение стало меньше, словно она отпустила часть своей тяжести.
— Как ты себя чувствуешь сейчас, Катя?
Она посмотрела на меня, её глаза были спокойными.
— Я чувствую, что дыра стала меньше. И, знаешь, я хочу научиться говорить со своими детьми так, как мне хотелось, чтобы говорила мама.
